«Первое лето»
Мой отец воевал на фронте. Что касается матери, то она даже обрадовалась: «А правда, чего болтаться попусту. Сходите, набьете орехов, продадите…»
В нашем городе появились первые эвакуированные, они охотно покупали кедровые шишки и орехи.
Сначала мы шли по торной дороге, потом по протоптанной ягодниками и шишкарями узкой тропке, а когда и тропка кончилась, потопали прямиком, огибая завалы, прыгая с валежины на валежину. Сосны, пихты и лиственницы стояли плотно, между ними лопушился подлесок, и всюду вставал на пути высокий, уже начавший буреть и курчавиться папоротник.
— Спустимся к речке, там идти полегче, — сказал Димка, поправляя оттягивавший плечи рюкзак.
Идти по берегу действительно было куда легче, чем продираться через заросли. Но норовистая Китатка так металась из стороны в сторону, что путь удлинялся, по меньшей мере, вчетверо. Да и горы здесь местами сходились лоб в лоб, как бы хватали речку за горло, не давая ей разлиться, и нам поневоле приходилось снова карабкаться наверх, в те колючие и дремучие заросли, и снова прыгать с валежины на валежину.